Важный аспект того соперничества между США и Китаем, которое все более явно разворачивается в Восточной Азии, — противостояние в военно-морской сфере. Тенденции, характеризующие это противостояние сегодня и на перспективу, живо обсуждаются на международных конференциях и семинарах, становятся темой парламентских слушаний и обзоров в СМИ. Сплошь и рядом материалы на эту тему оставляют впечатление, будто «во всем виноват Китай». Приводятся данные, согласно которым он методично наращивает надводный и подводный флот, разворачивает вдоль своего побережья высокоточные противокорабельные ракеты, создает все более совершенные средства для слежения за морскими целями и выведения из строя систем управления войсками противника. По оценкам американских экспертов, главной целью этих мер является «ограничение доступа» для ВМС США в ряд районов Тихого океана.
Формулировка вроде бы техническая, но при этом полная подспудного негодования. Ведь интернет, благодаря которому понятие «доступа» утверждается в повседневном обиходе, уже приучил нас думать, что «доступ» к вещам, к которым очень хочется его иметь, — чуть ли не священное право человека. И если американским морякам нужен «доступ» к каким-то акваториям, то позволительно ли его ограничивать? Тем более что уже более полувека военно-морское базирование и патрулирование (вкупе со сбором разведданных) вблизи берегов КНР является для американцев совершенно обыденным делом. Подобное присутствие, олицетворяемое шестью авианосными группами, преподносится Америкой (а также ее верными союзниками) как гарантия политической стабильности и экономического процветания всего восточноазиатского региона, безопасности международных морских коммуникаций и свободы судоходства. Кажется, даже допущение, что с точки зрения кого-то другого — например, того же Китая — «передовое базирование» может выглядеть как проявление агрессивности и экспансионизма, оскорбляет американцев до глубины души.
В официальном понимании Вашингтона принцип свободы судоходства требует, чтобы 200-мильные экономические зоны прибрежных государств были открыты для иностранных военных судов. Собственно, с помощью этого тезиса Соединенные Штаты и обосновывают свое право на «доступ» к водным пространствам, примыкающим к берегам КНР. Когда американских дипломатов спрашивают, как реагировали бы власти их страны на заход китайских военных кораблей в эксклюзивную экономическую зону США, те заверяют, что это не вызвало бы возражений. При этом они не считают нужным уточнять, что Китай пока еще не способен снаряжать подобные экспедиции. Чего, однако, ждать, если военно-морские возможности Китая — а с ними и степень его контроля над сопредельными акваториями — будут расти и дальше? Чего угодно, только не благодушия и уступчивости американцев.
Еще хуже, что проблемы, очерченные выше, сказываются не только на состоянии двусторонних американо-китайских отношений. Уровень военно-политической напряженности повышается во всей Восточной Азии. В воздухе витает вопрос, не обернется ли соперничество двух держав расшатыванием той региональной стабильности, без которой трудно рассчитывать на продолжение роста и интеграции восточноазиатских экономик.
России, строящей планы ускоренного экономического подъема Сибири и Дальнего Востока в тесном сотрудничестве с азиатскими соседями, есть о чем подумать. В частности — о том, что дальнейшее усиление элементов конфронтации по линии США — КНР отнюдь не отвечает нашим национальным интересам, не согласуется с курсом на последовательную и глубокую модернизацию страны. Обнадеживает, что сходные умонастроения сильны и во многих других государствах региона. Стало быть, есть и перспектива у многостороннего диалога по вопросам азиатской безопасности, есть спрос на совместные шаги и договоренности, которые бы ее подкрепили. Вклад России будет тут тем более востребован, чем больше мы предъявим реальных доказательств нашей возрождающейся силы — экономической, политической, военной. В этом смысле программа перевооружения и модернизации российской армии и флота (включая тихоокеанскую составляющую ВМФ) развернута как нельзя более кстати.
С другой стороны, кто сегодня поручится, что в неопределенном будущем у наших дальневосточных рубежей не вспыхнет опасный конфликт? В подобных условиях наша прямая обязанность — обезопасить себя настолько, чтобы волны, поднятые любым гипотетическим столкновением, ни при каких обстоятельствах не перехлестнули через наши границы.
Виктор СУМСКИЙ, доктор исторических наук, директор Центра АСЕАН
