15.05.2017

Объект флуктуаций

Юго-Восточная Азия уже не раз испытывала на себе последствия изменений в американской внешней политике. Распад биполярной системы привел к тому, что в силу объективных причин в период президентства У.Клинтона (1993–2001) внимание Соединенных Штатов к региону снизилось. С уходом в небытие коммунистической угрозы Америке больше не требовалось оказывать массированную финансовую и военную помощь форпостам борьбы с ней в регионе.

Атаки на США 11 сентября 2001 г. и новый враг — международный терроризм — в еще большей степени отвлекли внимание правящей тогда американской администрации от процессов, происходящих в Юго-Восточной Азии. Впрочем, в начале XXI в. рядом экспертов и политических деятелей предпринимались попытки доказать приоритетное значение региона для американской внешней политики. В контексте борьбы с новой глобальной угрозой и с учетом того, что в регионе расположены страны со значительным мусульманским населением, Юго-Восточная Азия была даже неформально объявлена вторым фронтом борьбы с терроризмом. Террористические атаки в Индонезии в 2003 г., рост нестабильности в населенных мусульманами регионах Таиланда и Филиппин вроде бы подтверждали этот факт. Однако на деле американская стратегия борьбы с терроризмом встретила скорее отторжение, нежели единодушную поддержку в странах региона[1].

Когда в ноябре 2011 г. Барак Обама, выступая в парламенте Австралии, объявил о начале американского «разворота» к Азиатско-Тихоокеанскому региону, казалось, что звездный час Тихоокеанской Азии, наконец, пробил. Действительно, Америка начала «разворачиваться» к АТР в целом и к Юго-Восточной Азии в частности сразу по нескольким параметрам. Новая американская стратегия должна была затронуть военную сферу и подразумевала укрепление в регионе американского военного присутствия, а также особое внимание к вопросам свободы навигации в Южно-Китайском море — очаге территориальных споров и региональной напряженности. Политэкономические аспекты стратегии, квинтэссенцией которых стало обновленное Транстихоокеанское партнерство (ТТП), были нацелены на то, чтобы предотвратить сползание региона в орбиту экспоненциально растущего Китая.

Индонезия, которую Обама посетил в 2010 г., позиционировалась как страна, предлагающая региону и миру жизнеспособную модель исламского демократического государства. В 2011 г. в Мьянме начался процесс передачи власти от военного правительства к гражданскому, и Соединенные Штаты не замедлили выразить свою активную поддержку этому процессу. Помимо традиционных альянсов, при Б.Обаме был взят курс на укрепление военного сотрудничества с Вьетнамом. США даже пошли на то, чтобы в 2016 г. снять действовавшее с 1975 г. эмбарго на поставки туда американских вооружений.

Внимание к региону на высшем уровне было подкреплено визитами самого американского президента и высокопоставленных американских чиновников. В период своего правления Б.Обама посетил Юго-Восточную Азию девать раз, включая визиты в Мьянму и Лаос, где американские президенты до него не бывали ни разу.

Ведущие американские аналитические центры активно разрабатывали тематику отношений США с регионом. East-West Center, располагающийся в Гонолулу и занимающийся изучением АТР, даже запустил серию публикаций на тему того, почему регион в целом и его отдельные страны важны для Америки, а Америка, в свою очередь, важна для Азии.

Администрация Б.Обамы не обходила вниманием, по крайней мере формально, и любимое детище стран Юго-Восточной Азии — АСЕАН и систему многосторонних региональных институтов, родственно связанных с Ассоциацией. Примечательно, что в феврале 2016 г. США, видимо с целью укрепить провозглашенное годом ранее стратегическое партнерство с АСЕАН, наспех организовали саммит со странами Ассоциации в г. Санниленд (штат Калифорния), только чтобы успеть провести его до юбилейного саммита России и АСЕАН в Сочи в мае того же года.

“It’s not only the economy, stupid”

Все перечисленные выше процессы неожиданно затормозились с победой на выборах в ноябре 2016 г. Дональда Трампа. Его показательный односторонний выход из соглашения о Транстихоокеанском партнерстве в январе 2017 г., на запуск которого для получения приоритетного доступа к американскому рынку возлагали большие надежды такие азиатские страны, как Япония, Сингапур, Малайзия и Вьетнам, ознаменовал практически полный разрыв с курсом Б.Обамы. В результате в отношениях США и стран региона возникла невиданная доселе ситуация. Если раньше страны Юго-Восточной Азии выступали объектами глобализации, продвигаемой, в частности, американскими транснациональными корпорациями и были вынуждены к ней приспосабливаться, взвешивая ее позитивные и негативные последствия, то теперь в положении пострадавшей от глобализации вследствие массового вывода производств в Азию оказалась сама Америка.

В практическом плане для Юго-Восточной Азии такой поворот событий ознаменовал сразу несколько изменений. Свертывание ТТП означало, что, по крайней мере, в краткосрочной перспективе США отказались от ведущих позиций в продвижении повестки экономической либерализации в регионе. Более того, страны региона стали всерьез опасаться возможного поворота Соединенных Штатов к политике протекционизма. Сразу же после выхода США из ТТП в регионе начали активно циркулировать различные варианты его пересмотра, однако было очевидно, что без участия США они едва ли дадут должный экономический эффект. Это, в свою очередь, означало, что проект Всеобъемлющего экономического регионального партнерства (ВРЭП) в формате АСЕАН+6 (КНР, Япония, Южная Корея, Индия, Австралия и Новая Зеландия) остался, по сути, безальтернативным вариантом многосторонней экономической либерализации в регионе. И хотя участниками переговорного процессы была поставлена задача завершить переговоры по ВРЭП к концу 2017 г., перспективы его вступления в силу не воспринимаются в радужном свете отдельными участниками АСЕАН, в частности наиболее зависимым от процессов глобализации Сингапуром.

Вступление ВРЭП в силу окончательно закрепит положение КНР в качестве основного торгового партнера стран Юго-Восточной Азии. В 2015 г. на КНР приходилось 15,2% всего внешнеторгового оборота АСЕАН, причем по этому показателю Китай лидировал по сравнению со всеми остальными диалоговыми партнерами Ассоциации. В порядке сравнения отметим, что для США он составлял 9,3% . Однако с точки зрения прямых инвестиций в страны АСЕАН, США по-прежнему обгоняют Китай. В 2015 г. их доля составляла 11,3% всех прямых инвестиций в АСЕАН, Китай отставал от США по этому показателю почти в два раза.

Перспективы экономического взаимодействия США со странами региона заметно омрачились специальным президентским указом от 31 марта 2017 г. о расследовании в отношении стран, с которыми у Соединенных Штатов сформировался устойчивый дефицит торгового баланса. И хотя в самом документе конкретные страны не были названы, в их числе по объективным показателям оказались Китай, Япония, Таиланд, Индонезия, Малайзия и Вьетнам.

На фоне такой противоречивой картины экономического взаимодействия США с Юго-Восточной Азией растущий дисбаланс в американской повестке дня в отношении АТР, активно смещающийся в сторону военно-стратегических вопросов, стал вызывать опасения многих экспертов. Приоритетное внимание двусторонним альянсам (в первую очередь с Японией и Южной Кореей) наряду с попыткой, по крайне мере на уровне риторики, переложить бремя финансовой ответственности за американское военное присутствие в регионе на своих азиатских союзников также не добавило региональной ситуации определенности. Одновременно размещение американской ПРО THAAD на территории Южной Кореи и обострение ситуации на Корейском полуострове в апреле 2017 г. объективно сместило фокус региональной военно-стратегической динамики в сторону Северо-Восточной Азии, временно снизив остроту внимания к вопросам территориальных споров в Южно-Китайском море.

Еще одним тревожным для Юго-Восточной Азии сигналом стал декларативный акцент в политике нового президента США именно на двусторонних отношениях. В результате под вопросом оказался будущий курс Соединенных Штатов в отношении региональных институтов в АТР, которые снова, как и в период президентства Дж.Буша-младшего, могут де-факто оказаться на периферии региональной, если не экономической, то политической динамики.

Функция от американо-китайских отношений?

При некоторых параллелях, которые напрашиваются при сравнении азиатской политики времен Дж.Буша-младшего и пока еще намечающимися контурами курса Д.Трампа в отношении региона, стоит учесть и имеющиеся между ними различия. Дж.Буш-младший не уделял должного внимания Тихоокеанской Азии тогда, когда экономический подъем Китая был еще на начальной стадии. Сейчас именно американо-китайские отношения и, в частности, направления развития их политико-экономической составляющей становятся определяющими на региональном и глобальном уровне международных отношений. Примечательно, что с момента вступления в должность из всех азиатских лидеров Д.Трамп лично встретился только с японским премьер-министром Синдзо Абэ (20 января) и председателем КНР Си Цзиньпином (6–7 апреля), причем с обоими — на своей территории.

В этих условиях взаимодействие со странами Юго-Восточной Азии было отдано на откуп вице-президенту Майклу Пенсу и госсекретарю Рексу Тиллерсону. 20 апреля в рамках своего азиатского турне М.Пенс посетил Индонезию, а 4 мая в Вашингтоне состоялась встреча министров иностранных дел стран АСЕАН с госсекретарем Р.Тиллерсоном. Формат визита М. Пенса и встречи с Р. Тиллерсоном свидетельствуют скорее о второстепенном внимании Вашингтона к странам Юго-Восточной Азии. Последние же прилагают значительные усилия, чтобы убедить США в том, что Юго-Восточная Азия имеет большое экономическое значение для Америки, а присутствие Д.Трампа на предстоящем в ноябре 2017 г. саммите АТЭС в Дананге (Вьетнам) и юбилейном саммите АСЕАН на Филиппинах, которая отмечает свое пятидесятилетие, критически важно. При этом, по данным онлайн опроса, проведенного среди жителей стран Юго-Восточной Азии Центром изучения АСЕАН Института исследований Юго-Восточной Азии им. Юсофа Исхака, почти половина респондентов (46,3%) считает, что имидж США как глобальной державы ухудшился с момента вступления Д.Трампа в должность президента. Чуть более 43% процентов полагают, что Юго-Восточная Азия «не интересует» новую американскую администрацию, и уровень американского вовлечения в дела региона будет неизбежно снижаться.

В случае если американская внешнеполитическая линия в регионе и далее будет реализовываться так, как это происходит сейчас, похоже, что странам Юго-Восточной Азии придется усилить свою традиционную политику балансирования и гораздо активнее, чем раньше, искать поддержку третьих сторон, включая Японию, ЕС, Индию и Россию. Вполне возможно также, что в регионе вспомнят, что при всех слабостях двусторонних отношений (в особенности это касается сферы экономики), стратегически и Россию, и Юго-Восточную Азию объединяет стремление сохранить в АТР полицентричную структуру международных отношений, ориентированную на конструктивное решение имеющихся проблем с учетом голоса каждой страны, а не оставаться функциями от американо-китайских отношений.

1. Pempel T.J. How Buh bungled Asia: militarism, economic indifference and unilateralism have weakened the United States across Asia/ T.J. Pempel// The Pacific Review. 2008. Vol.21. Iss.5. P.547-581.

Екатерина КОЛДУНОВА,
Российский совет по международным делам